Радоновая лечебница Кривого Рога помогает бойцам восстановиться после тяжелых ранений и создать крепкую семью

Десантник 79-й аэромобильной бригады, 30-летний Сергей Масян получил в бою ожоги 75% тела. Несколько дней назад  прямо из больницы он отправился в ЗАГС вместе со своей возлюбленной Светланой, которая 3 месяца не отходила от его постели. Сразу после свадьбы Сергей отправился на реабилитацию в Кривой Рог.

Об этом сообщают "Факты и комментарии":

"Удивительных историй невероятного спасения украинских бойцов, получивших в зоне АТО тяжелейшие, несовместимые с жизнью травмы, наша газета рассказала уже немало. И каждая из них поражает просто фантастическим профессионализмом врачей, ежедневно совершающих чудеса исцеления, самоотверженностью волонтеров и простых жителей Украины, делающих все возможное и невозможное для пострадавших, невероятной любовью и самопожертвованием родных и близких, которые дни и ночи проводят в больничной палате. В истории десантника 79-й аэромобильной бригады Сергея Масяна все эти обстоятельства слились воедино и дали возможность человеку, не имевшему шансов на спасение, выжить.

Со своей 79-й аэромобильной бригадой сержант Сергей Масян был переброшен из Николаева в зону АТО еще в мае. В районе поселка Дмитровка в Донецкой области, в пяти километрах от российской границы, они должны были не допустить прорыва войск противника. Но нынешняя странная война встреч с врагом не предполагает — диалог ведут тяжелые орудия. По словам Сергея, «доброе утро» и «спокойной ночи» говорили им минометы, а потом еще «Грады» часами пели колыбельную. Понять, откуда бьют, было сложно, — его бригада оказалась в котле под перекрестным огнем террористов и дальнобойной артиллерии с российской территории. А в середине июля установилось недолгое тревожное затишье. О том, что оно вот-вот закончится, бойцы поняли 24 июля, когда над их позициями закружил российский беспилотник. Сбить его не удалось, и «птичка» улетела в сторону границы. Как только начало темнеть, самые худшие предположения подтвердились: на базу 79-й бригады обрушился огненный шквал.

— Били одновременно из минометов и нескольких «Градов», — вспоминает Сергей Масян. — Я в это время прятался с напарником в блиндаже, возле входа в который стояла боевая машина. Один из снарядов пробил бревна перекрытия и попал прямо в моего друга, второй взорвал машину вместе с боекомплектом. Казалось, даже воздух вокруг загорелся. Машина пылала, огонь и гарь заполнили обрушившийся блиндаж.

Попытавшись выбраться, Сергей натолкнулся на плотную стену огня и понял, что ему не выжить. Но вдруг вспомнил глаза трехлетнего сынишки и свое обещание: «Максимка, я скоро вернусь!» К тому же на осень они с любимой женщиной Светой запланировали свадьбу. Оставаться в блиндаже означало верную гибель — от угарного дыма уже кружилась голова. Надо было выбираться из огненной ловушки, но как? В сплошном дыму Сергей нащупал на лежанке шерстяное одеяло и набросил его на голову. Поскольку языки пламени бушевали под бревенчатым потолком, сержант лег на землю и пополз к выходу.

— Одеяло почти сразу сгорело, — заново переживает этот ужас Сергей. — Форма у меня была отечественная, синтетическая, так называемый «дубок». Я чувствовал, как она плавится и прилипает к спине, прожигая кожу до костей. Руки шипели так, словно мясо жарится на сковородке, и запах был такой же. Я не помню, как выполз, это ребята уже потом мне рассказали, что нашли меня возле соседнего блиндажа и затащили внутрь. Из одежды на мне остались только берцы. Кто-то из бойцов достал из своей аптечки противошоковое средство, но вколоть его не удалось — на теле не было живого места. Только со второй попытки мне смогли сделать укол, потом ожоги облили пантенолом и обмотали какой-то марлей. Кроме меня были тяжело ранены еще семеро солдат, но все понимали, что мы окружены и к нам не пробьются ни вертолет, ни санитарная машина.

Единственная дорога к спасению вела в сторону границы. Кто-то из командиров связался с пунктом пропуска по рации — с российскими пограничниками им раньше уже приходилось довольно мирно общаться. Те пообещали: «Везите раненых, мы отправим их в больницу». Как доехали, Сергей помнит очень смутно. Только потом узнал, что вместо расположения наших войск их повезли в противоположную сторону, в Ростов-на-Дону. И не в больницу, а в какое-то административное здание. Была уже глубокая ночь, Сергей то терял сознание, то приходил в себя, ощупывая тело пальцами, с которых свисала кожа и обгорелые, грязные куски мяса. В комнату, где лежали тяжелораненые украинские военные, вошел какой-то мужчина и обратился к Сергею: «Имя, фамилия, номер части?» Его допрашивали больше двух часов, предлагая в обмен на медицинскую помощь записаться в армию «ЛНР». «Да пошли вы, — шептал он спекшимися губами. — Дайте лучше воды». Но за сутки, проведенные в плену, напиться обожженному человеку так и не дали. Только на следующую ночь их отвезли в расположение наших войск, а уже оттуда вертолетом переправили в Днепропетровск.

Все это время гражданская жена Светлана безуспешно пыталась дозвониться до Сергея. Телефон молчал. Связаться удалось лишь с одним из его сослуживцев, Алексеем. Тот, как мог, успокоил женщину: «Не переживай, его в госпиталь отвезли, спина немного обгорела». Все прояснилось на следующее утро, когда пришла sms-ка от врача: «Сергей в ожоговом отделении 2-й днепропетровской больницы». А от сотрудников реанимации, куда Светлана с трудом дозвонилась, она узнала всю правду: «Состояние тяжелое, обгорело 75 процентов тела. Никаких гарантий».

— В тот же день я купила билет и утром выехала из Николаева в Днепропетровск, — едва сдерживает слезы жена Сергея Светлана. — Мы с Сережей вместе уже шесть лет, познакомились в Николаевском пединституте, где учились — я на психолога, а он на учителя физкультуры. Расписаться то денег не было, то времени. Да и зачем, когда у нас и так все было прекрасно: семья, ребенок. Сережу после вуза забрали в армию, и он понял там, что воинская служба — это его призвание. Остался служить по контракту в 79-й аэромобильной бригаде, дослужился до начальника радиорелейной станции. Когда уезжал на войну, очень серьезно сказал: «Я тебе делаю предложение. До осени подумай, а вернусь — распишемся». А что здесь думать! Я за ним в огонь и воду готова, лучше моего Сережи никого в мире нет…

Увидев мужа, Света пришла в ужас: беспомощное, обмотанное бинтами тело, обгоревшее лицо, на котором живыми остались только глаза. Врачи не скрывали: «Время упущено. При таких ожогах помощь надо оказывать незамедлительно, тем более что раны были очень сильно инфицированы. Как он смог пережить с такими травмами сутки в плену, одному Богу известно».

— Даже 50 процентов ожогов тела — уже смертельно, — подчеркивает заведующий ожоговым центром 2-й днепропетровской городской больницы Сергей Слесаренко. — А у пациента было 75 процентов! При поступлении сюда жизнь в нем едва теплилась, руки и ноги просто ледяные, кровоснабжение тканей нарушено. Чтобы спасти такого больного, нужны были не только аппаратура, дорогостоящие лекарства, но, наверное, и чудо.

Над 79-й аэромобильной бригадой все время проведения АТО шефствует волонтер Юрий Бирюков и его организация «Крылья Феникса». Узнав, что один из десантников находится с тяжелыми ожогами в днепропетровской больнице, Юрий позвонил туда. Но врачи ничем не обнадежили: «Дай Бог, чтобы пару дней продержался». Бирюков предложил отправить Сергея на лечение за границу, но медики возразили: «Он не выдержит дороги». И тогда «Феникс», как сказал Юрий, стал «накачивать больницу всем необходимым». Как известно, спасение ожоговых больных — один из самых дорогостоящих видов лечения: необходимы новейшие препараты, расходные материалы для операций по пересадке кожи, особые кровати и многое другое. Благотворительная организация закупила для ожогового центра специальный операционный стол, аэрокровать за 150 тысяч гривен и другую необходимую аппаратуру.

— Я приехал к Сергею через пару недель, спросил: «Ну что, брат, докладывай, как ты тут?» — описывает волонтер Юрий Бирюков их встречу. — Он в ответ: «Спасибо вам, все хорошо. Я стараюсь, спасибо вам». Я стоял перед ним и пытался не разреветься: «Серега, да перестань ты… Это тебе спасибо. Ты же меня защищал». Я старался не показать, насколько мне стыдно, что стою перед ним живой и здоровый, а он лежит весь в марле и через каждое слово благодарит меня. Рассказал ему все свежие новости из бригады, еще о том, что волонтеры распечатали его фотографию и устроили пикет перед российским консульством в Киеве. А он благодарил, благодарил, благодарил… Было стыдно.

Впрочем, Бирюкову не за что стыдиться: если бы не его поддержка, даже высочайший профессионализм ожоговых хирургов вряд ли помог в этой ситуации. Доктора в течение трех месяцев каждый день совершали маленькие чудеса — отвоевывали у некроза Сережину кожу буквально по сантиметру, снимая омертвевшие участки и вросшие в ткани куски синтетического «дубка». За это время ему провели около 20 операций. Как только на одном участке кожа заживала, пересаживали ее на другой. Каждая перевязка проводилась под наркозом — иначе выдержать боль невозможно. Спасти пальцы левой руки врачи, однако, не смогли — слишком глубокие там были ожоги, началось отторжение тканей. Пришлось ампутировать. Спустя две недели Светлане сообщили хорошую новость: опасность для жизни миновала.

— Сначала мне говорили: «Не все прижилось, хотелось бы лучше», потом: «Все по плану», — рассказывает женщина. — Этих слов я ожидала после каждой операции с замиранием сердца. В начале августа, в самый трудный для Сергея период, мы обвенчались прямо в палате реанимации. Но купленное на размер больше обручальное кольцо, конечно, надеть ему не могла — правая рука была еще вся забинтована. Мне выделили место в женской палате, и я приходила к Сереже, чтобы покормить, смазать мазью раны, просто поговорить. Когда ему было особенно больно, он просил: «Иди, я посплю». Не хотел, чтобы я видела его мучения.

Процесс заживления ожогов пошел намного быстрее, когда в палате появилась специальная кровать с подогревом и эффектом подсушивания ран, купленная «Фениксом». Спустя два месяца врачи начали постепенно освобождать Сергея от сплошного «кокона» бинтов. Сначала по чуть-чуть ноги, потом правую руку. Только в октябре его перевели в обычную палату, где жена уже смогла постоянно быть рядом.

Разговор о свадьбе первым завел Сергей: «Раз уж обвенчались, надо расписаться». «Выздоровеешь, тогда и поженимся, больше ждали», — отшучивалась Света. Но он настоял: «Я же обещал осенью жениться. Готовься к свадьбе!» Они хотели просто расписаться в больничной палате, без всяких торжеств и нарядов. Но об этом узнала помощник днепропетровского губернатора Татьяна Губа и позвонила Светлане: «Утаить свадьбу не получится». Прямо в больницу Светлане привезли шикарное белое платье. Но одеть в красивый костюм Сергея было нереально, руки у него еще не сгибались. Ограничились рубашкой и серым джемпером на пуговицах. Зато все остальные атрибуты свадебного торжества — работники загса, свидетели, вышитый рушник под ноги, белый лимузин, фотосессия и обед в ресторане — удались на славу. И все благодаря Татьяне Губе, которую в Днепропетровске называют солдатской мамой, и заместителю губернатора Борису Филатову, взявшему на себя финансовые расходы.

Сережины побратимы, правда, приехать из зоны АТО не смогли, но было много родни из Николаева, врачи, волонтеры Юрий Бирюков и Татьяна Рычкова, родители молодоженов, а самое главное, трехлетний сын Максимка, который впервые после шестимесячной разлуки увидел папу. Взять его на руки Сережа пока не мог. Сынишка поздравил родителей, сидя на руках у деда Валерия Ивановича, и даже произнес короткий тост: «Мой папа — герой!» Пришли поздравить супругов Масян и много совершенно незнакомых днепропетровцев. Молодоженов буквально завалили цветами.

Обручальное кольцо на этот раз пригодилось. Правда, Светлана надела его мужу на самый кончик безымянного пальца — дальше не позволили шрамы и рубцы, покрывающие руку Сергея. Бокал он тоже удержать пока не мог, поэтому шампанским поила его жена. Но Света надеется, что и эту проблему им удастся преодолеть.

— Прямо со свадьбы мы уехали в Кривой Рог, где Сережа проходит сегодня реабилитацию в радоновой лечебнице, — рассказывает Светлана. — Благодаря ваннам раны стали затягиваться намного быстрее, кожа посветлела, рубцы стали мягче. Мы надеемся, что левое колено, локти и пальцы со временем начнут сгибаться. Правда, для этого нужна сложная реабилитация суставов и протезирование кисти, которое могут провести только за рубежом. Спасибо волонтерам, без них мы вообще не справились бы с лечением. Теперь они отправили наши медицинские документы и фотографии в одну из американских клиник в Бричпорте. Ждем ответа. Но пребывание там стоит очень дорого. Часть средств нам подарил на свадьбу Юрий Бирюков, остальные надеемся собрать благодаря неравнодушным жителям Украины.

Сегодня Сережа без жены как без рук: она умывает его по утрам, чистит зубы, бреет, целует в пахнущие лосьоном щеки: «Все будет хорошо». Он уже не похож на ту фотографию, которую выставили на сайте «Луганская гвардия» нелюди, допрашивавшие два часа и сутки державшие в подвале человека, получившего смертельные ожоги, — черное лицо и подпись: «Каратель Сергей Масян думал, что с ним будут шутки шутить». Они были убеждены, что пленник не выживет. А Светлана уверена сегодня, что Сережа станет прежним."

Как мы сообщали ранее, в Кривой Рог отправляют раненых бойцов на реабилитацию и курс радоновых ванн