Морозов: Мы достаточно быстро поняли, что нам договариваться с властью не о чем (ФОТО)

Сегодня наш собеседник - Юлий Морозов – депутат Криворожского горсовета от «Силы людей», руководитель фракции этой политсилы и сооснователь общественной организации «Об' єднання Відповідальних Громадян» в Кривом Роге.

Во время нашего разговора Юлий столько раз употребил местоимение «мы» в контексте общественной и политической деятельности, что это невольно оставляет отметину в голове - похоже на давно приобретенную привычку «играть командную игру». Сказанное в интервью утвердило это впечатление.

- Много инициатив, модных проектов сегодня реализуется с участием общественной организации, сооснователем которой Вы являетесь. А как это все начиналось?

- Начиналось это очень давно - конец 90-х, когда рухнула пионерская система и многие пионерские лагеря стояли заброшенными. Вот тогда-то мы и договорились с Рудоуправлением им. Кирова и взяли один из их лагерей в аренду, почти бесплатно, за символическую плату, взяв на себя обязательства принимать в лагерь детей их сотрудников. Таким образом мы создавали на этой базе инновационные детские лагеря.

- Мы - это кто?

- Моя мама, это было ее начало, я, еще несколько хороших людей... Постепенно большая и довольно профессиональная команда сформировалась. Тогда мы сформировались как люди, которые понимали потребности других людей. Все, что делалось, делалось нестандартно, плюс мы брали детей из сложных семей, из детских домов.

Где-то с 1996 по 2002 год мы серьезно этим занимались, а потом, в 2002 году, придумали Культурно-общественный центр "Шелтер +". Скажем так, мы тогда были абсолютно молодыми людьми - мне было 22 и я был самым старшим в нашей компании, все остальные были студентами, старшими школьниками. Фактически мы сделали то, чего нам самим не хватало в подростковом возрасте, для подростков 44-го квартала в частности. На тот момент все было достаточно грустно, серо, даже супермаркетов не было, не говоря о развлекательных центрах или о каких-то других интересных вариантах досуга. Мы пытались с имеющимися у нас скромными ресурсами заполнить существовавшую пустоту. Из-за того что пустота была большой, наша работа была каплей в море. Но в связи с отсутствием конкуренции, то, что мы делали, было достаточно привлекательно. Так мы сделали на базе 46-й школы центр развития для подростков, нам на выходные отдавали актовый зал, спортивный зал. Наш центр мы определяли, как нечто среднее между абсолютно печальной системой дворцов пионеров и каким-то модным клубом.

Мы привлекли в центр музыкантов, которые в гаражах играли, КВН-щиков, помогавших делать интересные шоу-программы, привлекали людей, из которых кто-то занимался хендмейдом, кто-то театральными какими-то вещами, кто-то другим видом творчества и был готов обучать этому детей.

- Снова звучит "мы" - кто в этот раз?

- Это небольшая компания из десятка молодых людей. На тот момент у нас уже был зарегистрированный благотворительный фонд, но в школу нас просто так, конечно, не пускали. Поэтому мы договорились с Центром социальных служб для детей и молодежи, который и тогда и до сих пор возглавляет Павел Николаевич Дабижа, он нас и «пропихнул» в школу, написав какие-то бумажки директору, что мы, мол, волонтеры Центра социальных служб для детей и молодежи. Так два года каждую субботу мы стабильно проработали - у нас там крутилась пара сотен детей, кто-то в прямом смысле крутился - брейк-данс танцевал, кто-то просто тынялся, поскольку на улице было сыро и серо.

А потом в школе нам стало немного тесновато. Поскольку помещение не наше, вкладываться в него, что-то делать, чтобы сделать его более интересным и более комфортным, не было смысла, ведь никаких гарантий нашей постоянной деятельности там не было. Плюс работа только по субботам. Начались поиски другого места.

Денег у нас не было, бюджет был эквивалентен каким-то 100 долларам в месяц, поэтому амбиции были - какой-нибудь подвальчик арендовать. Уже договорились, было, за совершенно символическую сумму арендовать две комнаты в магазине. А потом, проезжая как-то мимо помещения бывшего детсада, в котором теперь размещен Культурно-общественный центр "Шелтер +", для очистки совести заехали туда расспросить об условиях. Это помещение на тот момент пустовало лет 5-7 и выглядело очень не привлекательно - пустое, старое... Оказалось, что Фонд госимущества уже около 7 лет не может продать это помещение, поскольку нужно было сохранить профильность - работа с детьми. А в то время никто не понимал, что с этим делать.

- А где вы нашли средства на покупку? Это деньги личные или общественного сектора?

- Тогда еще никто не знал, что такое «общественный сектор». Когда мы начинали, никто не знал слово "волонтер", никто не понимал, что такое пожертвования, гранты, гражданское общество... Мы и сами этого тогда толком не понимали.

Но встретились с руководством регионального отделения Фонда госимущества в Днипре, старательно «щеки надували», пытаясь убедить, что мы люди серьезные. Они за нас страшно уцепились, ведь этот непрофильный актив надо было кому-то сбросить. И они сделали все возможное, чтобы снизить цену, и снизили, где-то, до 20 тысяч долларов.

Для нас это, естественно, был «космос», мы таких денег в руках и близко не держали. Но услышали, что есть готовность на определенные условия, частичной оплаты. Общая сумма разбивалась на три платежа, для начала нам надо было «наскрести» третью часть суммы, после чего подписать договор, а потом еще дважды заплатить по 6 тысяч. 2 тысячи мы из бюджета лагерей на следующий год «наскребли», решив, что потом придумаем, что с этим делать. Еще 2 тысячи нам дал наш друг - американский баскетболист (он привозил сюда команду американских ветеранов-баскетболистов, я ему помогал тур организовать по Украине). Услышав нашу историю, он сказал - ребята, вот вам 2 тысячи, у вас 10% есть, не бойтесь, найдете остальную сумму.А еще 2 тысячи - это был такой классический фандрейзинг, хотя тогда мы не знали что это такое - сбрасывались деньгами с друзьями, родственниками, знакомыми, не очень понимая, где возьмем остальные деньги.

В 2004 году я поехал на конференцию в Москву (тогда это еще не звучало так страшно), куда меня пригласили как молодого и перспективного журналиста. У меня там дядя и тетя живут и они пригласили меня погостить после конференции. Так у родственников я встретился с их партнерами из Канады, которые, услышав нашу историю, вернулись в British Columbia (провинция Канады) и рассказали своим друзьям, родители которых когда-то выехали из Украины, причем жили недалеко от наших мест (бывшие колонисты - немцы-менониты). У тех что-то екнуло в сердце, они позвонили своему другу, который живет на другой стороне Канады и руководил на тот момент организацией, пропагандировавшей семейные ценности. Они ему говорят - слушай, ты же в Украине бываешь время от времени? Он подтвердил это, а также то, что скоро будет в Киеве. - А не мог бы заехать в Кривой Рог посмотреть, правда или нет то, о чем нам говорят?

Этот товарищ приехал, пришел в грустную постсоветскую серую школу (на контрасте с канадскими школами это конечно выглядело драматично), где, тем не менее, мы каждую субботу собирали несколько сотен подростков. В результате он оперативно связался с канадцами, нашими бывшими земляками, и эти люди дали нам деньги. Причем сначала даже не хотели, чтобы было известно, кто они. Мы с ними познакомились уже где-то через 2-3 года.

Так на нас свалились эти деньги - сумма поступила на счет нашего благотворительного фонда, мы купили детсад – эйфория! А позже пришло понимание, что а) система отопления разрушена, б) окна не закрываются… А самое главное, мы до конца не понимали, что там делать? Мы чудесно работали по несколько часов по субботам, а как работать целый год постоянно, т.е., собственно, что делать? У нас не было никаких моделей, что это должно быть вообще. Когда позже я попал в Канаду, Штаты, в европейские страны, я видел сommunityсentre - это реально работает там . А потом я понял, что у нас даже нет нормального слова как сommunity - оно переводится как громада, сообщество. Но у нас слово "громада" Лазаренко испортил немного, "сообщество" - для нас что-то слишком широкое, а вот сommunity - это люди, которые рядом живут, объединены общей проблемой, их объединяет общее дело.

Во всех нормальных странах государство поддерживает таких людей, потому что, зачем что-то придумывать, если можно увидеть таких идейных людей, которые уже объединились, уже что-то делают? А если им еще дать какие-то возможности, ресурсы - это будет в 100 раз эффективнее, чем что-то создавать, а потом искать людей. К примеру, как наше государство сейчас создает Молодежные центры? Это движение началось из освобожденных на востоке Украины городов. Нас часто зовут туда в качестве «менторов», мы ездим, консультируем, что и как делать. Это чудесные процессы, но они очень сложные. Почему? Потому что эти центры создает официозная власть, они находят помещения, выделяют их… Т.е. мы «кровью и потом» добывали помещение, а там люди получают готовое помещение, деньги на ремонт, несколько ставок… Но они не очень понимают, что делать…

У нас же все было по-другому – начиналось не с ресурсов и помещений, а с людей и команды . В принципе, по-другому и продолжается. Вот так мы создали Культурно-общественный центр. А потом была долгая история поиска - кто же мы, чем мы можем быть полезны, как можем выживать - учились, набивали шишки. Я радуюсь тому времени - оно было непростое, но интересное. Уверен, что если бы мы знали сразу, через что нам придется пройти, то не взялись бы за это. Но все вышло и теперь наш опыт, действительно, очень востребован. Нас постоянно куда-то приглашают - на какие-то конференции, семинары, тренинги. Почти каждый месяц у нас бывает несколько делегаций из других городов а то и стран, которые приезжают просто посмотреть, перенять опыт и так мы живем уже много лет.

На определенном этапе стало понятно, что все разрослось, появились штатные единицы, вырос бюджет. У нас никогда не было больших денег, но когда мы готовили годовой отчет, понимали, что мы уже серьезная структура, которая может многое.

- Откуда деньги в центре?

- Сейчас в стране существует новый тренд "социальное предпринимательство" - это когда работа строится по всем законам бизнеса, но прибыль направляется не на обогащение собственника, а вливается в тот же бизнес, приносящий пользу. Например нынешний проект "Схованка" - мы пытаемся сделать так, чтобы он сам себя кормил. Конечно, законодательство у нас очень несовершенно. С одной стороны социальное предпринимательство узаконено, а как это правильно делать, никто толком не знает. Но мы постоянно учимся, обмениваемся опытом. К примеру, делегация "Шелтер +" на днях ездила во Львов с трехдневным визитом, где более опытные коллеги в сфере социального бизнеса поделились с нами практическим и теоретическим опытом. А так наши деньги, как и должно быть в благотворительной организации, это пожертвования частных лиц или организаций . Они могут быть в виде грантов, и у нас было несколько чудесных историй, когда мы выигрывали достаточно серьезные гранты на определенные проекты. Но, опять таки, грант это не просто сумма, которую тебе отдали просто так - существует конкретный проект, в котором указаны временные рамки, необходимые ресурсы, прописаны конкретные цели, которые должны быть достигнуты. Также мы постоянно пытались сделать так, чтобы деньги генерировались здесь, в Кривом Роге. В Кривом Роге есть неравнодушные люди, готовые вкладывать деньги в некоммерческие не прибыльные проекты. У нас есть так называемая "малая партнерская программа" - это люди, готовые жертвовать 100 гривен в месяц, есть люди, которые периодически жертвуют большие суммы. Так "Шелтер+" работает, живет и потихоньку развивается.

- Каким образом в Вашей жизни появилась политика?

- В 2013 году мы поняли, что «полет нормальный»,т.е. мы делаем то, что нам нравится, видим конкретную пользу от этого, верим в нашу стратегию – что мы вкладываем в молодое поколение, помогаем хоть немного перестроить ценности из стандартных криворожских в более продуктивные, видим классные результаты, видим людей, у которых жизнь изменилась радикально… Но все это – какие-то «точечные» вещи – своей работой мы охватываем несколько сотен людей, а хочется большего.

Мы заметили, что меняется общество, в нем появляется запрос на новые правила игры, но вместе с тем увидели, что мы на них абсолютно не влияем. Плюс поняли, что у нас достаточно богатый город, у нас достаточно средств, но все работает категорически неправильно - мы платим налоги, за счет которых должны финансироваться, например, какие-то культурные проекты, но судя по тому, как развито культурное пространство у нас в городе – делается это не эффективно. И нам приходится искать еще деньги, чтобы сделать какие-то нужные для общества проекты .

Главное, что должна делать власть – создавать условия, а в Кривом Роге условия не создаются. Например, мы в 2005 году сделали первый концерт в «Шелтер+». Представьте себе, тогда на 700 - тысячный город не было ни единого места, где бы регулярно играла живая музыка, т.е. ни арт-кафе, ничего. ДМИС, кажется открылся, где Киркоров пел, а для местных музыкантов «не из телевизора», которые репетируют где-то там в гаражах, вообще не было площадки, где можно выступить. Помню , через пару лет, я попал в Виннипег в Канаде – город похожих с Кривым Рогом размеров, взял бесплатную газету, 8 страниц, и увидел там на месяц расписание концертов – около 30 мест – пабы какие-то, рок-клубы… А у нас ничего не создано! И такая ситуация не только с культурой. Можно говорить о практически любой сфере нашей жизни.

Мы поняли, что здесь что-то не так и нам надо больше влиять на то, что происходит на общегородском уровне. Плюс мы немного «подросли», увидели, что люди к нам прислушиваются, консультируются. Мы стали, в какой-то степени, менторами для других общественных инициатив. Так и созрела готовность вместе с некоторыми другими молодыми инициативами создать «Об' єднання Відповідальних Громадян» . Это была попытка создать такое движение на весь город, поскольку «Шелтер+» территориально ограничен, плюс наша репутация – кто-то боялся, что мы, там «сектанты» какие-то, кто-то считал, что мы только с детьми работаем… Решили отойти от стереотипов и вместе с коллегами создали новый бренд. Он очень классно стартовал, был шикарный потенциал, мы красиво все прописали – что это неполитическое, некоммерческое, нерелигиозное движение…

А потом начался Майдан. Было непонятно, возможно нам вообще скоро придется в подполье уходить… Позже, когда Янукович сбежал, мы увидели, что общество на грани – неизвестно, что будет, что чем бы это все не закончилось, мы все-равно будем в глобальном кризисе. И абсолютно понятно было, что главный кризис – в отсутствии доверия между людьми, отсутствии механизмов социальной коммуникации. Думали - все, если проиграем, будем из «подполья» работать. И тут оказывается, что как раз не проигрываем – наоборот. Поняли – это шанс. Любой кризис - это шанс, прежде всего, и чем больше кризис, тем выше шанс изменить все. Появилась мысль – значит надо быть еще более активными. Решили, что надо найти какие-то молодые активные политсилы и поддерживать. Лично я за 10 лет отклонил много предложений идти в политику, позже понимал, что отклонял даже проходные места в Верховную Раду. Но я это делал абсолютно сознательно - мы считали, что это не для нас. И тут подумалось, что мы сформировали достаточно мощную общественную среду, а теперь найдем каких-то ответственных политиков, будем их поддерживать, давать им толчок и через них продвигать те вещи, которые мы хотим продвигать в обществе.

Но опять-таки, мы не нашли никого в Кривом Роге, кто был бы способен что-либо изменять и выглядел достаточно моральным и заслуживающим доверия. Это была наша реальность – выжженное поле. А потом была одна ночь очень интересная, когда мы сидели до 4 часов утра с ключевыми людьми «Об' єднання Відповідальних Громадян» и говорили – о’кей, а если завтра выборы в Кривом Роге в горсовет, за кого мы будем голосовать? Где те люди, за которых нам не стыдно будет проголосовать и кого мы сможем потом хотя бы немного контролировать и как-то взаимодействовать? Именно в ту ночь мы приняли решение, что пойдем на выборы.

Принимая такое решение, мы понимали, что многие люди нас не поймут, ну-а, с другой стороны, мы не видели другого возможного варианта развития событий для себя. Потом к нам начали приезжать всякие «гонцы» с очень заманчивыми предложениями от всяких партий. А тут как раз и появилась «Сила людей», которую формировали, преимущественно, выходцы из гражданского общества, со многими из которых мы как-то взаимодействовали до этого.

Сейчас уже можно об этом говорить, что когда мы шли на выборы, достаточно цинично подходили к партийному бренду. Мы честно говорили людям, которые на тот момент представляли официоз «Силы людей» - ребята, нас партийные дела не интересуют, нас Кривой Рог интересует; нам от вас нужны две вещи: первое - чтобы все документы были вовремя, второе - чтобы не было никаких серьезных «зашкваров» в верхах, которые бы нам здесь сбивали репутацию. И вот так мы, практически, стали политиками, хотя я честно говорил и продолжаю говорить, что я не хочу политикой заниматься вообще, я не планирую этим заниматься долго… Я вообще планировал через год после выборов сложить депутатские полномочия демонстративно. Но сейчас понимаю, что это просто будет подарком для наших конкурентов, которые скажут – все, Морозова сломали, и будет определенным демотивирующим фактором для многих людей, которые нам верят.

- Вы как и каждый депутат что-то обещали избирателям, вы выполнили или выполняете свои обещания?

- Никак. Фактически никак, если мерять по высшим стандартам. У нас в программе были правильные вещи – мы говорили, допустим, о прозрачности, которая должна появиться во власти…

Нет, если надо, я могу много правильных вещей рассказать, как мы достигаем прозрачности, начиная с того, что нас, к примеру, все считали Facebook -партией – когда люди через нас и наши аккаунты видят все, что происходит. Это сейчас уже немного пресса оживилась. Когда мы только начинали, в Кривом Роге были только подконтрольные власти на 100% СМИ. Поэтому мы говорили о прозрачности, о развитии молодежи, а это как раз то, чем мы занимаемся. И мы говорили о создании равных условий для всех, начиная с открытия бизнеса и заканчивая какой-то поступью к принятию решений.

Говорить о том, что мы достигли чего-то серьезного? Есть много мелких фрагментов, но мы сегодня в очень глубокой оппозиции, в контрах мы себя показали как «недоговороспособные» для вилкулов товарищи, поэтому любые наши инициативы блокируются. Причем я делал эксперименты - подавал абсолютно безобидные проекты решений, которые не угрожали ни финансовым потокам, ни чьим-то конкретным интересам, или чему-то еще… Но наша властная верхушка в городе делает все, чтобы эти проекты решений не попали даже в порядок дня. Некоторые вещи удается протаскивать сложными комбинациями, о которых даже говорить вслух толком нельзя.

В начале у нас было две стратегические линии возможного поведения : первая – это стать такой мягкой, очень конструктивной оппозицией, и нас пытались втянуть на эту роль, противопоставив более радикальным силам. Был такой вариант. Возможно, с точки зрения пиара, мы немного больше бы от этого выигрывали, поскольку, вероятно, отдельные наши мелкие инициативы принимались бы. Скажем, нам бы было проще выбить финансирование на окна для какого-то детсада, или где-то заасфальтировать проулок маленький… Но, опять таки - это путь в никуда.

Мы понимаем, что при этой власти, которая сегодня в городе фактически сконцентрирована в одних руках, мы не достигнем тех изменений, которые нам нужны.

А нам в Кривом Роге нужны очень серьезные изменения, поскольку здесь есть потенциал сделать чудесный город, хотя есть и серьезные проблемы, у которых нет простых решений, к примеру, такие, как АМКР с экологически грязным производством в центре города. Но потенциально здесь достаточно много денег и правильных людей, чтобы сделать рывок.

Мы достаточно быстро поняли, что нам договариваться с властью не о чем. Было несколько попыток о каких-то вещах говорить, но потом осознали, что у этих людей совершенно другая мотивация – им «начихать» на город, у них единственная задача - выстоять и договориться с всеукраинской властью о сохранении для себя этого анклава, в котором они могут продолжать жить и наживаться .

Потому пришлось идти по второй линии - мы в глубокой оппозиции, и говорить о каких-то серьезных достижениях на уровне города не приходится. Это наша реальность. Из-за того, что мы постоянно под какими-то атаками – у нас куча судебных дел, очень много черного пиара, мы понимаем, что мы некоторым наступаем на некоторые болезненные мозоли. Но мы верим и знаем, что расширили круг людей, которые нам доверяют, теперь мы выстраиваем стратегию, как нам выйти на часть той пассивной прослойки населения , на которую мы в начале не целились и не пытались завоевать, тем самым на следующих выборах получив результаты, которые значительно расширят наши возможности .

- Т.е. с руководством города у вас не существует никаких, даже рабочих, отношений?

- Нет. Какие могут быть у нас отношения?

- А отношения внутри демсил, ваша совместная работа с представителями демкрыла – довольны ли Вы уровнем сотрудничесва и такое ли оно, каким должно быть, по Вашему представлению?

- Прекрасные отношения, прекрасные люди, но практически все они зависимы от структур, которые они считают партиями.

- А Вы?

- Абсолютно нет. «Сила людей» - это первая попытка действиельно создать партию в Украине. При всем уважении к позитивным вещам, которые есть в партийных проектах других структур, по сути каждая их них – это часть бизнеспроекта какого-то отдельного человека или финансово-промышленной группы.

- У Вас нет такого понятия, как партийная дисциплина?

- Есть, но все, что касается Кривого Рога, определяется здесь, внизу.

- Вам сверху не могут сказать, как поступать, какие решения принимать?

- Нет, не могут. У нас не могут исключить или снять человека здесь, в Кривом Роге, и заменить на кого-то другуго. Мы выстроены немного иначе. И в этом нет ничего уникального или эксклюзивного – это есть во всем мире.

Я только что вернулся из Нидерландов, где мы три дня общались с партией « D 66 », изучали их опыт. Это не идеальная партия, но это настоящая партия. Она состоит из 30 т ысяч членов, которые платят взносы в свою партию. Назовите мне что-то подобное в Украине? Спросите у представителей любого политпроекта – когда они сами массово и долгосрочно финансировали свою партию? – Никогда.

Второй вопрос, что необходимо сделать, чтобы возглавить, к примеру, областную организацию какую-то, ну например «Народного фронта»? Правильный ответ – не знаю, потому что нет механизмов – это все ситуативно.

- Но в уставах партийных формально такие механизмы прописывают…

- Могут прописывать, а могут нет. К примеру в уставе Радикальной партии Ляшко прописано, что лидер партии может принимать любые решения единолично. Т.е. беда в чем – никто не знает как принимаются решения. Сегодня БЮТ принял решение вернуть криворожских предателей в ряды партии. Никто не знает, почему так? Кто принимал решение? Ну т.е. у всех есть свои догадки, у кого-то есть почти уверенность в конъюнктуре рынка. Но как принимаются решения никто не знает. Никто не понимает, что нужно сделать, чтобы возглавить городсую организацию, районную организацию, что нужно сделать, чтобы партия тебя выдвинула на выборах. У нас это все прописано, прозрачно и всем, кто заинтересован, понятно.

Я не хочу обидеть моих коллег, большинство из них прекрасные люди, кто-то иногда делает хорошие вещи, кто-то часто делает хорошее, но я говорю о глобальных вещах.

Еще один фактор партийного строительства – финансы. Сейчас мы видим некоторые политсилы, на которых мы «молились» во время, Майдана, а сегодня они бигбордами завешивают наши города. Если вы поинтересуетесь, откуда деньги, вам никто никогда не даст ответы на эти вопросы. Почему? Потому что все партийные проекты сконцентрированы в чьих-то руках. Это беда. И пока мы не создадим партии, которые сами профинансируем и для которых сами создадим возможности осуществлять влияние, ничего не изменится.

… Мы устроены по-другому и нас наша структура и на всеукраинском и на городском уровне защищает очень сильно. К примеру, в городе никто не понимает, кого «мочить» точно, кого подкупать, с кем договариваться? Вроде бы, есть Морозов. Кто-то считает меня серым кардиналом, хотя я не был серым, я шел 1-м номером. Кто-то считает главной Светлану Сову - нашего кандидата в мэры. Кто-то смотрит, по реестрам - председатель горорганизации Тарас Грузин и вообще ничего не понимает. Кто-то видит Немченко, который активно работает по всему городу , достаточно эффективно воюет… И не понимают, что происходит, и кто здесь все решает? На самом деле наша фишка в том, что если вдруг сломается одна часть механизма (убьют репутацию, испугают, купят) - это будет серьезным ударом, но это не убъет структуру.

Во всех других партиях мы видим, что есть один герой и когда его не будет - все пропало.

- Хорошо, как бы вы охарактеризовали модель сотрудничества между демсилами в горсовете?

- Это ситуативная модель. Она могла бы быть намного более эффективной. Но на сегодня, даже если мы договоримся очень-очень четко и прорисуем абсолютно понятный путь, которым будем следовать, мы все равно не соберем 50% голосов.

- И в чем тогда состоит смысл пребывания в горсовете?

- Для нас – четко показывать людям свою позицию, показывать, что мы не сдаемся, учиться настойчиво, быть ответственными.

- Что произошло на последней сессии? В чем разногласия по процедуре голосования по внесенному вашей фракцией проекту решения?

- На последнем заседании мы «переиграли» большинство, поймав Юрия Григорьевича на абсолютном незнании законодательства, когда рассматривался проект решения о создании контрольной комиссии горсовета по вопросу велоинфраструктуры. Статья 48 ЗУ «О местном самоуправлении» говорит о том, что контрольные комиссии создаются решением 1/3 голосов депутатов. Понадобилось много дипломатических усилий, чтобы этот проект решения вообще остался в повестке дня. Мы этого добились. Они решили – о’кей, мы его пропустим, а потом за него не прголосуем.

На сессии этот проект был поддержан 27-ю голосами, а система «Рада» пишет : «Решение не принято». Но решение-то принято!

Им пришлось прямо в сессионном зале расписываться в своем невежестве, когда юрист исполкома пытается рассказать что-то непонятное – «нет, вот если бы это было решение о создании комиссии, то оно было бы принятым, а если это голосование за проект решения, то оно не принято». Т.е. юрист говорит совершенно алогичные и неграмотные с точки зрения юриспруденции вещи. Председатель комиссии по вопросам законности и правопорядка тут же пытается что-то выкрутить из этого совершенно непонятное.

Вилкул все же создал эту рабочую группу, но создал ее неправильно, поэтому мы, возможно, пойдем в суд.

Понятно, что это не то решение, которое сразу же улучшит нашу жизнь. Это не то достижение, которое «сделает всем хорошо». Но это маленькие вещи, которые: а) расшатывают их взаимодействие между собой, б) расшатывают уверенность людей в том, что «они» навсегда, в) это по-тихоньку покажет людям, что добиваться побед все-таки реально.

Поэтому мы работаем на будущее. Мы понимаем, что других вариантов, как «играть в долгую», у нас нет.

Подобные вещи можно делать, но для этого необходимо очень много времени, чтобы выискивать такие возможности.

- Результат процесса отзыва депутатов – вы прогнозировали, что Тимошенко и Ляшко могут не отозвать своих депутатов?

- Конечно, мы понимали. Причем в этом процессе есть несколько таких слабых звеньев – первое – мы все сделаем, а партии просто не отозвут. И эту вероятность мы оценивали как очень высокую. Но непройдя этот путь, никогда не докажешь какие-то вещи наверняка. Я уверен, что мы сделали все правильно.

Второй момент – процесс отзыва по народной инициативе очень спорный во всем демократическом мире. А у нас и подавно. У нас есть законы такие, как есть, и они дырявые. Это уже всем понятно.

Сейчас мы окончательно пройдем все судебные инстанции. Мы помогаем честным членам избирательной комиссии пройти этот путь до конца – апелляцию, кассацию. При этом есть огромный риск, что мы все-таки проиграем, ведь закон выписан дыряво. В нем указано, что после того, как будут собраны подписи, территориальная избирательная комиссия должна их проверить с привлечением органов госреестра и полиции. А в законе, который регламентирует работу госреестра избирателей, нет ни слова о том, что госреестр должен этим заниматься.

Поэтому, если бы была политическая воля (а кто контролирует госреестр избирателей понятно), то они могли бы это сделать - запрета на это не существует. А если политической воли нет, то органы госреестра ничего делать не будут. При этом заинтересованные лица еще и прибегают к таким циничным вещам, как кража подписей.

А у судей сегодня фактически есть достаточно законное право сказать, что, мол, должны были привлекаться органы госреестра, но они не проверяли.

Поэтому в регионах, где власть сконцентрирована в одних руках и надо расправиться с кем-то из опоозиции – этот закон сработает. В то же время там, где это пытается сделать оппозиция, «народная инициатива» блокируется.

- Но люди, которые поставили свои подписи в подписных листах, вероятно, могут воспринять имеющийся результат как поражение…

- В Facebook есть страница «Збір підписів за відкликання депутатів Криворізької міськради», где большинство людей, которые принимали активное участие в этом процессе, могут получить всю информацию. Мы рассказываем о судах, о юридических нюансах и так далее. Скоро будет касация. После касации мы сделаем юридические выводы по этому кейсу, и опубликуем их.

Кроме того, уже существуют договоренности с несколькими нардепами о том, что они будут инициировать внесение изменений в законодательство, чтобы мы эту маленькую «дырочку» в законе ликвидировали, добавив нужные полномочия органам госреестра избирателей.

Это о будущем. Но уже сегодня этим процессом всем, кто хочет видеть, мы показали, что такое БЮТ, что такое РПЛ. У этих партий были все возможности отреагировать и отозвать своих депутатов еще до судов – мы эффектно и эффективно выиграли для них массу времени . Они могли провести съезды, отозвать своих предателей и тогда все бы зашло в новую и нтересную коллизию - пока бы они в судах решали вопросы, в горсовете уже сидели бы новые депутаты, которые были бы уверены, что зашли туда законно. Вернуться отозванням депутатам в такой момент - это была бы коллизия на годы. Но партии этого не сделали – это их выбор, они имеют право. Но и мы имеем право сказать, что они не партии, а просто люди, торгующий партийной франшизой.

Что должен делать со всем этим избиратель? Делать выводы. Если избиратель не делает выводы, значит мы не сделали достаточно для повышения грамотности избирателей, и мы продолжаем работать в этом направлении . Но все это – длинный процесс. Повторюсь, у нас нет другого выхода, как «играть в долгую». Но если бы мы не пошли на это, мы бы никогда не увидели настоящую сущность партий, мы никогда бы не увидели настоящую сущность законов.

- Осенью прошлого года Вам принесли повестку прямо в сессионный зал. Этому событию предшестовал процесс переаттестации старой полиции, но никто из наших криворожских активистов не попал в состав аттестационных комиссий. Вернее, попала лишь одна представительница организации по защите животных. Ваша команда стояла в стороне от этого процесса?

- Мы не были в стороне. Наши коллеги из других организаций из Днепра, Киева были вовлечены в эти процессы. Мы, понимая, что не являемся настолько могущественной структурой, чтобы принимать участие во всех процессах, тесно взаимодействовали с людьми, которым точно можем доверять - предоставляли им информацию. Когда они сомневались - присылали нам списки и интересовались персонами.

На сегодня уже все увидели, что все эти процессы независимого отбора, аттестации – процентов на 70 являются фикцией. Это реальность, которую мы прекрасно понимаем, поэтому глубоко «нырять» в эти процессы для нас большого смысла не имеет. Почему? Своим присутствием мы легитимизируем на какое-то время эти действия. Мы портим свою репутацию, ведь претензии будут к нам – это же вы их набрали! И главное – перед нами сейчас стоят другие приоритеты – нам надо достроить такую структуру, у которой будет достаточно сил, ресурсов, профессионалов, чтобы потом мы могли не просто «зайти» в эти процессы и посидеть в качестве «свадебных генералов», а чтобы мы могли реально влиять на процесс. Вот на этом нам необходимо сконцентрироваться.

- В своей деклараци Вы указываете небольшой доход за прошлый год. При этом Вы путешествуете много, при этом у Вас иномарка… Объясните пожалуйста, как Вам это удается?

- Страшная иномарка, о которой все рассказывают, это старенькая «DACIA Solenza» рыночной ценой 1100 долларов, или около этого.

Доходы у меня действительно небольшие. Путешествую я действительно часто. 80% всех этих путешествий – это на самом деле деловые путешествия, куда меня приглашают в качестве эксперта или в качестве представителя организации-прартнера. Поэтому в 80 % случаев я не плачу ни за свои билеты, ни за свое проживание, ни за свое питание. 10% моих путешествий – это путешествия с женой, короткие отпуска на несколько дней, которые я могу себе организовать очень и очень дешево, потому что у меня много друзей по всему миру, которые с радостью «хостят» меня. К примеру, во время последнего моего путешествия с женой в Норвегию, я купил билеты на Ryanair Варшава – Осло – Варшава за 600 гривен. Туда и назад. Просто многие люди не знают о таких возможностях. В Польшу, до Варшавы, я доехал блаблакаром за какие-то 150 гривен. В Норвегии у меня есть прекрасные друзья, которые счастливы, что я у них живу, и я не трачу на это ни копейки .

Вообще у меня много друзей, которые появились благодаря «Шелтер+». В центре мы всегда уделяли много внимания развитию волонтерского сообщества. И у нас всегда было много молодых людей, которых мы учили, давали возможность себя проявить в каких-то проектах. Они подростали, и за последние 3-4 года около 60 волонтеров разъехалось по всему миру – кто-то где-то бизнесом занимается, кто-то какие-то социальные проекты где-то реализует… Польша, Чехия, Ирландия, Британия, Германия, Голландия, США, Канада – т.е они сегодня везде. Так наш взнос в из развитие сегодня позволяет в определенных вещах получить отдачу. Во многие страны я могу приехать и там есть люди, которые будут рады меня встретить, так что трат на жилье и прочих расходов не будет вообще .

- Выше Вы сказали, что некоторые иногда связывают вашу команду с какой-то религиозной громадой. Вы связаны с какой-то церковью? Являетесь прихожанином, быть может?

- Я верующий человек, христианин. Но на на сегодня я не ассоциирую себя ни с одной религиозной структурой. Я об том говорю открыто, это элементарно проверяется. Я не являюсь членом ни одной религиозной громады. А войти я могу в храм любой церкви.

Если говорить о религиозном мировоозрении, мне протестантизм ближе, чем православие и католицизм, хотя у меня есть много друзей, даже из числа священнослужителей этих веток христианства. У меня много претензий к религиозным структурам, я много чего об этом знаю. Но несмотря на эти претензии, считаю, что люди, которые воспитаны на христианских принципах, и люди, которые живут и развиваются в этих христианских сообществах, потенциально являются более прогрессивными и полезными для развития здорового общества. Это люди с ценностями, которые научились жить, руководствуясь не просто какими-то инстинктами, а принципами.

Поэтому в религиозных структурах усматриваю огромный потенциал, как в православных, так и в католических и даже в большей мере в протестанских, поскольку протестантская этика в свое время оказала серьезное влияние на развитие современной Европы и Америки. Я взаимодействую со всеми христианскими структурами, но на сегодняшний день не отношусь ни к одной из них и спокойно чувствую себя в таком состоянии.

Ну-а когда «Силу людей» пытаются как-то привязать к этому, мне от этого немного смешно, но и приятно. Думаю, что связано это с отсутствием серьезного компромата на нас - отсюда и стремление создать нам имидж некой «секты». Других партийцев это тоже смешит, ведь 90% нашей команды не имеют вообще никакого отношения к религиозным структурам – у нас полно атеистов, агностиков.

Досье

Юлий Морозов

Год рождения: 1979

Кофе: Капучино. Человек, предпочитающий капучино, легкий по своей натуре, любит разгадывать загадки и сам порой кажется тайной. Но это происходит оттого, что ему самому неизвестно, что скрывается в глубине его души. Он, как кофе капучино, покрыт густой молочной пеной, за которой прячется романтик, идеалист, а возможно, и коварный хищник.

Цвет: Сейчас зеленый

Книга: "1984" Джорджа Оруэлла

Фильм: "Крупная рыба"  Тима Бёртона

Хобби: баскетбол