В мирной жизни эту стройную яркую молодую женщину трудно не заметить даже в пестрой толпе. На многолюдных мероприятиях по случаю важных государственных событий, на акциях и маршах она всегда в изысканных вышиванках или вышитых платьях. После полномасштабного вторжения Ангелина Верхосмотр сменила изысканные платья на форму терробороновца, а свое имя на позывной "Ангел". И только ее большие голубые глаза по-прежнему излучают романтику и мечтательность.
Корреспондентка сайта 0564.ua пообщалась с боевой медичкой 236 батальона 129 бригады ТРО, младшей сержанткой Ангелиной Верхосмотр.
– Ангелина, расскажи о себе: кем работала до того, как пошла на службу, чем интересовалась, чем жила?
– До того как пошла на службу я работала концертмейстером в музыкальном колледже. Пианистка, вот уже более 30 лет профессионально занимаюсь музыкой.
Чем интересовалась и жила? Интересный вопрос…
С юности, прежде всего, патриот, активист, общественный деятель, борец за проукраинские идеи, собственные мировоззренческие позиции и идеалы... Поэтому, естественно, была участником всех революций и общественно важных протестных акций последних двух десятков лет.
С начала войны стала волонтером (вместе с семьей волонтерилов), впоследствии - военным рекрутером полка "Азов", затем - руководителем местной ячейки общественной организации "Дело Громад". В какой-то момент даже согласилась стать партийной и баллотироваться на выборах в облсовет, но из истории ничего не вышло.
С начала полномасштабной агрессии возглавила самооборону Долгинцевского района Кривого Рога и, по мере сотрудничества с батальоном, осознала, что мне этого мало, поэтому пошла на службу.
Из простых человеческих занятий и интересов меня интересовали рояль и сцена, посещение театра и музыкальных концертов и фестивалей. Я книголюб. Иногда на эмоциях пишу стихи. Обожаю путешествия. Люблю животных и уход за ними. Привлекают скандинавские страны – их природа и фильмы. Прыгаю с парашютом (крыло).
Еще люблю работу мозга. Вот люди, которые могут долго увлеченно рассказывать свои ощущения благодатной усталости после тренировок в тренажерном зале. Так вот я так же кайфую, когда чувствую, что плодотворно поработала на профессиональном поприще. Моя работа концертмейстера не является чем-то устоявшимся - тем, что ты делаешь одинаково изо дня в день. Ведь репертуар постоянно расширяется, видоизменяется под особенности исполнителей, с которыми работаешь в конкретном временном диапазоне. Ноты на пюпитре меняются, меняются, меняются… На работе ты аккомпанируешь, а, придя домой, снова садишься за инструмент и учишь, доводишь произведения до концертного вида, потому что никогда заранее неизвестно, какое произведение и когда придется играть со сцены. Солисты преимущественно ограничены в репертуаре, тогда как концертмейстер работает со многими солистами, а порой еще и с коллективами. Поэтому его музыкальный ассортимент настолько велик, насколько он востребован (недаром концертмейстеры играют по нотам).
Несмотря на это, работы мне всегда было мало. Наверное, поэтому я заканчиваю сейчас уже получение третьего высшего образования. Уверена, что на этом моя учеба не завершится, хотя институты меня заманят уже разве что в аспирантуру. Поступить в университет в третий раз меня подвигла служба в "Азове": наблюдение за бойцами и волонтерами, семьями воинов. Речь о психологии. Она перестала быть для меня просто интересной, возникла необходимость разобраться предметно, чтобы помочь им.
Так мои интересы определяют, чем и как я живу.
Фото из личного архива Ангелины Верхосмотр
- Когда и как ты приступила к службе в ТРО? Что побуждало к принятию такого решения?
– Весной-летом 2014-го от похода на фронт меня остановило давление семьи и ряда обстоятельств: категорический ультиматум мужчины, мама попала в реанимацию, отец разбился и попал в политравму, где нас уверяли врачи, что он, вероятнее всего, останется лежащим. "Ты нужнее здесь", "ты - женщина, твоя миссия - помогать, держать культурно-общественный фронт и т.д.", - слышала тогда. Я находила другие возможности быть полезной стране в этой войне, которой я отдавала всю себя утомительно и безоговорочно. И сгорела в ней за первые пять лет, чтобы возродиться еще сильнее.
Поэтому в 2022-м аргументов, способных оставить меня дома, не существовало априори. Я из тех, для кого полномасштабная война была предсказуемой и ожидаемой с 2019 года. Так 24-25 февраля 2022 года я, как и люди из моего ближайшего окружения, провела в очереди в мобилизационный пункт. Так же, как это было для большинства, это стояние было безрезультатным: классическое "оставьте ваши данные (на каких-то листах А4) и мы вам перезвоним" не слишком обнадеживало. В то же время, уже что-то нужно было делать для обороны города, своих улиц и дома, страны. Поэтому все искали идеи, пути… Здесь мне пригодился опыт работы рекрутером и моя репутация. Я сконтактировала с председателем Долгинцевского райисполкома, мобилизационными координаторами по формированию ТРО и взялась за организацию самообороны района.
Многие из нас обивали пороги военкоматов и ждали своего шанса попасть в ВСУ. Мне очень везло на людей. У нас по факту сформировалось несколько ячеек, группы быстрого реагирования и широкая поддержка волонтеров на «мешки и лопату».
Впоследствии, как только объявили донабор в терроборону, около полутора десятков ребят из самообороны вошли вместе со мной в батальон ТРО.
Если честно, я часто ностальгирую по тем атмосферным дням и не представляю, как мне удавалось убеждать этих прекрасных мужчин выполнять за один очередной бесконечный день задачи комбата, рассчитанные на неделю работы, но нужные, как всегда, на вчера.
- Была ли у тебя опыт службы, опыт боевого медика, до этого?
– Опыта службы не было, а опыта службы боевым медиком тем более. Я даже в самом батальоне проделала долгий путь к тому, как стать медиком. Мои три разнопрофильных образования дали мне возможность стать родному батальону в разных ипостасях. Самообороной я активно занималась еще до конца августа, параллельно начала службу по работе в штабе - сначала по систематизации документации и оформлению личных дел в строевой части; затем была работа в бухгалтерии - проработка военных билетов, вычет выслуги лет и т.п.; потом - стажировка у психолога, на место которого я должна в ближайшей перспективе стать, пока вдруг не сократили такую должность в штатке.
Однако перед тем, как стать офицером-психологом, я хотела попасть на ноль и прожить свой опыт в составе роты. В моем случае самым логичным путем была должность боевого медика, ведь она востребована и не требует долгой учебы. Так к концу августа я закончила курсы, получила сертификат и стала ждать официального утверждения на должность, уже переехав на позиции и овладевая после штаба новой реальностью "Белоснежки в подземелье" - в одном блиндаже с семью.
С середины ноября батальон перебросили с Херсонского направления на Запорожский, где моя рота и остается до сих пор.
– Насколько твои представления о военной службе отличались от ее реалий?
- Мои представления о военной службе были сформированы добробатами 2014 года - "Азовом", "Правым Сектором", "Кривбассом" и т.д. О регулярных частях и условиях службы в них тогда я и сегодня знаю только из фрагментов воспоминаний.
Первые батальоны ТРО – те же добробаты, только образца 2022 года. Кое-что изменилось, но не принципиально.
– Что для тебя оказалось самым легким на службе?
- выполнять поставленные задачи.
– А что оказалось самым сложным?
- Самое трудное - подчинение в условиях армейской иерархии, когда, иногда, командир (любого уровня) - это должность, на которую назначен не самый компетентный бойец или авторитетный лидер, а обусловленный имеющимся у него званием, или еще какими-то формальными факторами.
Когда решение аргументируется не целесообразностью, а «я так сказал».
Я привыкла, что ко мне прислушиваются в силу моей профессиональности, уважают профессионализм, исполнительское мастерство, реальные достижения. Здесь не так, по большей части.
– Что из твоей предыдущей жизни теперь пригодилось тебе?
– Наверное, это больше о личных качествах, а не навыках: здоровая самооценка, привычка давать кредит доверия новым людям, умение фоново наблюдать и анализировать поведение каждого, с кем пересекаюсь. Еще наверняка опыт затяжной борьбы и умения не идти на компромиссы со своей совестью под давлением внешних обстоятельств. Потому как комбат, так и солдаты рядом со мной могут быть уверены, что я не смолчу, заметив несправедливость, и прежде всего сделаю все от меня зависящее, чтобы ее исправить.
У меня нет пиетета перед статусами - одинаково спокойно, с уважением и симпатией, или наоборот - с пренебрежением и антипатией, общаюсь с человеком, опираясь на собственную оценку его действий и высказываний.
Фото из личного архива Ангелины Верхосмотр
– Чему ты уже научилась во время службы?
- Успевать жить и отпускать, листать страницы. Жить полной грудью ежесекундно, вопреки всему, в условиях абсолютной неопределенности. Успевать говорить "спасибо" и "люблю", обнимать и предлагать помощь. Да и просто слышать, видеть, чувствовать и мечтать при отсутствии минимального планирования на ближайшее время.
Раньше я слишком много отдавала себя работе, коллективу, студентам, их проблемам. Хорошо, что такое осознание пришло не на смертном одре, а сейчас, когда мне еще 37.
- Что бы посоветовало другим, кому придется в будущем идти служить: на что обратить внимание, что развивать в себе?
– Развивать в себе нужно адаптивность, выдержку, терпение, волю. Следует понимать, что вы попадете в условия, когда вас каждый день окружают одни и те же люди и вам негде от них деться. Некоторые из них будут вызывать у вас симпатию и чувство родства, побратимства, другие будут просто вызывать уважение, кто-то будет сложным для вашего восприятия из-за неприемлемых личных качеств, разногласий или поступков. Но избегать здесь никого не удастся, придется научиться принимать всех такими, как есть, отстаивая какие-то свои границы, отпускать и листать негатив.
– Что ты можешь сказать об обеспечении вашего подразделения. Однострое, теплая одежда, питание, медикаменты, зарплата – насколько хорошо решаются вопросы обеспечения?
- ответ на эти вопросы вне моей компетенции. Официально мы снабжены всем. По факту каждый вкладывает деньги, закрывая ежедневные потребности – свои и подразделения. Вопрос только, какова эта доля и на что именно она тратится…
– Как военными воспринимается информация о начале наступления россиян, о котором все говорят? Что ты думаешь об этом? Насколько вы готовы морально к этому?
– Знаешь, удивительно, но чем ближе ты к линии фронта, тем меньше ты знаешь и размышляешь над глобальными вопросами. Нам каждый день доказывают общественно-политическую обстановку и ситуацию на фронте, однако по себе скажу, что перестала жадно мониторить информативное пространство, как это было в гражданской жизни. В службе мало романтики. Здесь "день сурка", рутина и понимание, что ты не влияешь на принятие решений. Солдат может быть готов или не готов, но придет "беерка" (боевое распоряжение), и он пойдет выполнять задачу, пойдет туда, куда скажут, и будет делать все от себя зависящее, чтобы выжить и выполнить задание. Если готов, то будет исполнять с радостью и азартом, если не готов, то морально опираясь на понимание, что здесь или господин, или пропал. Относительно героических поступков – это еще и, по сути, огромный процент нрава.
По сути своей ТРО, преимущественно – защитники, готовые стоять и защищать вверенные им позиции, не отступать, осознавая, что за нами нет никого больше, за нашими спинами – наши же дома и семьи.
Поэтому наступление, да наступление. Нам свое делать…
– В общих чертах можешь рассказать, как оказывается медицинская помощь боевыми медиками в современных условиях?
– Боевые медики взводов и ротный медик находятся непрерывно вместе со своими подразделениями. Их работа делится на три части. Первая – это обеспечение должной помощи в случае заболеваний личного состава. Это и простуды, бытовой травматизм, потянутые спины и т.д. и обострение конкретных хронических болезней. Задача медика диагностировать, по возможности, проблему, провести симптоматическое лечение, попытаться решить проблему на месте и, если есть необходимость, отвезти в больницу\военный госпиталь на обследование\лечение. По крайней мере, у нас это выглядит так.
Вторая - сопровождение подразделения при учениях, стрельбах, работах по заготовке дров или обустройству позиций - для оказания необходимой помощи в случае несчастного случая.
И третье – оказание неотложной медицинской помощи в боевой ситуации. Основная задача – следуя протоколу March, помочь бойцу дождаться эвакуации и довезти его живым в госпиталь.
– От чего, по твоему мнению, зависит успех подразделения, в котором ты служишь? Каковы ключевые факторы успешного выполнения задач?
- В людях и везении. Я всегда подчеркиваю, что первые батальоны ТРО – добробаты-камикадзе. И их высочайшая ценность – в каждом драке, в его мотивированности. Личный состав чрезвычайно разный - по возрасту, образованию, уровню жизни, жизненному опыту и т.д. Всех объединяет одно – они добровольно пришли защищать государство, город, семью в первые же минуты беды.
Болезни добробатов с 2014 мало изменились - не все готовы были к затяжной службе. Успешные люди с каждым месяцем осознают, как теряют в гражданской жизни, пока благодарные партнеры и конкуренты "упаковывают" рынок под себя, пока они теряют потенциально успешные проекты и возможности развития. По сути, теряют время и деньги и никакие премии не компенсируют это, а когда демобилизация неизвестна.
Плюс у ТРО более-менее здоровая кадровая ситуация на уровне штабов, однако очень не хватает опытного командирского состава на уровне рот-взводов-отделений. Здесь практически не встретишь кадровых военных - они скорее исключение из правил. Командиром отделения часто становятся те, кто имеет хотя бы гипотетически какой-то опыт. Однако даже имеющие сержантское звание в большинстве своем просто прошли строчку и не имеют командирского опыта.
Я наблюдаю за своей ротой, где отчетливо виден дисбаланс. Есть грамотные люди с высшим образованием, повисшие на солдатских должностях, и есть люди, имевшие управленческий опыт в гражданской жизни. Но и те и другие не имели опыта срочной службы. Поэтому считается, что не по-армейски поставить их руководить теми, кто ее прошел. Поэтому они подчиняются людям, которые имеют звание, но всю свою жизнь проработали на работе, где от них не требовалось принимать решения, быстро реагировать, координировать, нести ответственность, уметь вести за собой людей, не говоря о знании собственно военного дела профильного военное образование.
Сглаживает ситуацию взаимоуважение и здоровый скепсис относительно своей должности и роли. Однако, если человека начинает "нести", это превращается в серьезную проблему, которая разбалансирует подчиненное этому человеку подразделение, которая впоследствии может больно "вылезти боком" всему коллективу.
Поэтому успех нашего батальона, на мой взгляд, в здоровых побратимских отношениях и осознании каждого, для чего он сюда пришел и тянет эту службу уже год – ответственность перед своим тылом. За нами – наши семьи.
– Много ли женщин служит с тобой?
– Я одна женщина в своей рту.
– По чему (по кем) скучаешь в мирной жизни?
- Больше всего – за сценой и путешествиями. Я сейчас с невыразимым удовольствием взяла бы десяток студентов и поехала бы с ними по разнообразным конкурсам, или – в запланированное концертное турне по Европе с моей подругой, оперной певицей с чрезвычайно трогательной и сложной личной историей в этой 9-летней войне…
– Какой видишь свою жизнь после возвращения с военной службы? Будет ли оно таким же, как было, или чем-то будет отличаться?
– Не берусь загадывать, надо сначала дожить до этого. Не думаю, что моя жизнь будет такой же. Я более 20 лет сознательно жила с единственной молитвой – молитвой националиста в душе, с лозунгом «Украина – превыше всего!» на устах, с трезубцем на шее и вышиванку на теле, с флагом в руках. Еще в 14-15 лет сформировался мой личный девиз: «Моя честь – верность: верность нации, верность себе».
Мне кажется, наступит период, когда стоит уделить больше времени себе.
Сейчас я стараюсь не думать о жизни "после", а жить прямо здесь и сейчас. Но если ты спросишь, о чем я мечтаю, то я скажу – о простом женском счастье, о самых ценных вещах – возможности… нежить, видеть, слышать и чувствовать, засыпать в объятиях любимого мужчины, готовить завтрак для него и просто смотреть, как он ест. Счастье – в мелочах. Цените то, что имеете это, несмотря на войну вокруг вас.
Материал опубликован при поддержке IREX/Ukraine.
